Отвечает Василий Юнак, 11.06.2007
3.890 Наталья Константиновна (tatianaballet@???.com) пишет: «Дорогой брат! Почему ап.Павел пишет к Коринфянам, чтобы жены молчали в церкви? Почему им нельзя говорить но быть в подчинении, как и закон говорит" ()? И спрашивать потом дома у мужа" ()?..."всякому мужу глава Христос, а жене глава муж..."() Может и ходить в церковь не надо.? Прошу разъяснить мне суть послания ап. Павла () основываясь только на слове Божьем, а не на человеческих размышлениях. На собственном примере могу сказать, что я никогда бы Бога не узнала, если бы слушала своего мужа, если буквально понимать эти стихи Библии и следовать им. И в семье моей дочери произошло тоже самое. И много знакомых которые шли как раз против взглядов своих мужей пришли к Богу. С уважением, Наталья Константиновна»
Отвечает Василий Юнак:
Приветствую Вас, Сестра Наталья Константиновна! Итак, Вы желаете узнать Библейское толкование текста, "запрещающего" жене говорить в церкви. Во-первых, желаю обратить Ваше внимание на некоторые другие слова Ап. Павла, которые имеют отношение к женам и их "послушанию" мужьям: "Ибо неверующий муж освящается женою верующею, и жена неверующая освящается мужем верующим. Иначе дети ваши были бы нечисты, а теперь святы. … Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены?" (). Этот текст, конечно же, двоякий, в равной степени относящийся как к жене, так и к мужу. И написан он в том же послании, что и цитируемые Вами стихи. Но суть этих текстов в том, что ЕСЛИ муж неверующий, жена должна иметь определенное влияние на него, а не наоборот! Так что, в Вашем вопросе относительно послушания мужу в вопросах спасения - не об этом говорит апостол Павел. Итак, первое, что нам нужно понять, это: запрет жене говорить в церкви относится НЕ к тем, у кого муж не верующий! Значит, это повеление к тем, у кого муж верен Богу! А теперь постараемся понять из контекста, что же имеет в виду Павел, когда запрещает жене говорить в церкви? Читаем стих непосредственно перед этим запретом: "потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых. Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви" (). Что мы узнаем из этого? В коринфской церкви существовало какое-то "неустройство" и там отсутствовал мир. И связано это было именно с разговорами жен (заметьте, не женщин вообще, а жен, которые могут затем дома спросить у своего мужа, который тоже был в церкви... и который УЧИЛ в церкви, потому что речь идет о том, что жены "хотят научиться"). Итак, о мужьях этих жен, которым велено молчать, мы узнали, что они не просто верующие, но еще и учителя в церкви! Но что же такое говорили эти жены в церкви своим мужьям, что апостол Павел запретил им говорить вообще? Чтобы понять это, читаем немного раньше в этой главе: "Если кто говорит на незнакомом языке, говорите двое, или много трое, и то порознь, а один изъясняй. Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви, а говори себе и Богу. И пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают. Если же другому из сидящих будет откровение, то первый молчи. Ибо все один за другим можете пророчествовать, чтобы всем поучаться и всем получать утешение" (). Здесь говорится о языках, пророчествах, откровениях... но главное, о чем здесь говорится - это о том, "неустройстве" и беспорядке, который наблюдался в этой церкви, а именно: они говорили не по очереди, а все вместе, перебивая друг друга. А как Вам кажется, из опыта, кто больше всего мог перебивать говорящего? Исходя из повелений Павла, я делаю вывод: жены говорящих мешали им говорить! Они их поправляли, они их одергивали, они им возражали или задавали вопросы. Откуда я это знаю? прочтите еще раз весь отрывок этой главы со стиха 27 до стиха 35 без остановки, и Вы это увидите. Ну, а то, что жены все же имели право говорить и в церкви и дома, имели право наставлять в вере, обучать и проповедовать, этих примеров в Библии довольно много как в Ветхом, так и в Новом Заветах. Не буду приводить ссылки, а назову только некоторые имена: Мариамь, Девора, дочери Филиппа, Прискила, Лидия, госпожа, которой адресовано Второе послание Иоанна... Потому, дорогая Сестра, исполняйте слова Господа через апостола Павла: "Только каждый поступай так, как Бог ему определил, и каждый, как Господь призвал. Так я повелеваю по всем церквам" (1Кор 7:17). И если Господь призвал Вас говорить в церкви и научать своего мужа - делайте это со смирением и мудростью. Но если Господь призвал Вас к безмолвию в церкви и семье - делайте это без ропота. Господь же да даст Вам мудрость не ошибиться в Вашем призвании.
Благословений! Василий Юнак
Читайте еще по теме "Разное":
Объясните, батюшка, что значат слова из послания 1-го к Коринфянам 14:34: «Жены ваши в церквах да молчат...». Это нужно понимать в прямом смысле слова?
Отвечает иеромонах Иов (Гумеров):
Это место из Послания святого апостола Павла почти всегда приводят неточно. Если мы прочтем текст и рассмотрим контекст этого стиха, то придем к выводу, что святой апостол не устанавливает здесь общее правило, а говорит о коринфских женщинах. Жены ваши в церквах да молчат; ибо не позволено им говорить (1Кор.14:34). Из предшествующих слов можно понять, что в собраниях коринфян были нестроения. Возможно, причина исходила от женщин. А то, что женщина может говорить в Церкви, подтверждают другие места в этом же Послании святого апостола Павла: ..И всякая жена, молящаяся или пророчествующая с открытою головою, постыжает свою голову.. (1 Кор. 11:5). Пророчествовать в апостольский век означало учить.
Сам святой апостол поясняет: а кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещание и утешение (1Кор.14:3). У святого апостола Филиппа сказано в книге Деяний святых апостолов: ...были четыре дочери девицы, пророчествующие (Деян.2:9). Где они могли пророчествовать? Разумеется, не дома, а в церковном собрании. Еще пример. Уже в I веке в Церкви были диаконисы. В Послании к Римлянам апостол Павел упоминает диаконису Фиву. Они наставляли путем бесед женщин, которые готовились к крещению, уча их, и помогали епископу при крещении. Значит, они не могли молчать в Церкви.
"Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит .
Указав хороший порядок всему, что касалось дара языков и пророков, именно, чтобы немногие пророчествовали, и оттоле не происходило бы замешательства и неустройства, теперь уничтожает беспорядок, происходивший от жен, и говорит, что они должны молчать в церкви. Потом говорит нечто большее, именно, что им приличнее быть в подчинении. Ибо подчинение означает молчание от страха, как это бывает в рабынях. Законом же называет книгу Бытия, в которой написано: к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою (Быт.3:16). Если же жене определено быть в подчинении у мужа, тем более - у духовных учителей в церкви.
Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих .
Чтобы не сказал кто-нибудь: если они не будут говорить, то как научатся тому, чего не знают? отвечает, что они дома должны учиться у мужей своих. Это сделает их скромными, а мужей более внимательными, так как они должны будут слышанное ими в церкви точно передать женам по их вопросам. Заметь же, что женам не позволено в церкви говорить даже о предметах необходимых и душеполезных.
Ибо неприлично жене говорить в церкви .
Быть может, они красовались духовными беседами в церкви; а он, напротив, говорит, что это для них бесславно и постыдно".
"Поелику речь у Апостола идет все об учении в церкви, то и здесь конечно о том же говорится. Верно, и жены приходили в воодушевление и, опираясь на то, что во Христе Иисусе несть мужский пол, ни женский, вставали в собрании и говорили в назидание всех. Святой Павел находит это неуместным и запрещает, налагая на уста их печать молчания законом повиновения в отношении к мужам. Святой Златоуст говорит: «Обличив беспорядок, происходивший от языков и от пророчеств, Апостол переходит к беспорядку, производимому женщинами, и пресекает неуместное их дерзновение. Здесь он не увещевает, не советует, а повелевает со властию, приводя о том и древний закон. Какой? – К мужу твоему обращение твое, и той тобою обладати будет (Быт. 3, 16). Видишь ли мудрость Павла, как он привел такое свидетельство, которое повелевает им не только молчать, но и молчать со страхом, и притом с таким страхом, с каким надлежит безмолвствовать рабе? – Если же они таковы должны быть в отношении к мужьям, то тем более в отношении к учителям и отцам и общему собранию Церкви. Им должно слушать что следует, а о сомнительном спрашивать у мужей дома»".
Толкование Феофана Затворника со ссылкой на Иоанна Златоуста.
"1. Обличив беспорядок, происходивший от языков и от пророчеств, и поставив законом, чтобы не было смятения, чтобы говорящие языками делали это порознь, а из пророчествующих один молчал бы, когда начнет другой, (апостол) переходит далее к беспорядку, производимому женщинами, пресекает неуместное их дерзновение , - и весьма благовременно. Если имеющим дарования не позволительно говорить без порядка и когда они захотят, хотя ими руководит Дух, то тем более (не позволительно) женщинам пустословить напрасно и без пользы . Потому он с великой властью удерживает их от пустословия, ссылается притом на закон, и таким образом заграждает уста их.
Здесь он не только увещевает и советует, но и повелевает с силой , приводя о том древний закон. А именно, сказав: жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит . Где говорит об этом закон? К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою (Быт.3:16). Видишь ли мудрость Павла, как он привел такое свидетельство, которое повелевает им не только молчать, но и молчать со страхом, и притом с таким страхом, с каким надлежит безмолвствовать рабе? Потому и сам, после слов: не позволено им говорить, не сказал: молчать, но употребил, вместо - молчать, более значащее выражение - а быть в подчинении. Если же они должны быть таковы в отношении к мужьям, то тем более в отношении к учителям и отцам и общему собранию церкви . Но, скажешь, если они не могут ни говорить, ни спрашивать, то для чего им и присутствовать? Для того чтобы слушать, что следует, а о сомнительном узнавать дома у мужей. Потому он и продолжает: если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают [о том] дома у мужей своих (ст. 35). Им, говорит, не позволительно в церкви не только самим говорить открыто, но и спрашивать о чем-нибудь. Если же не должно спрашивать, то тем более не позволительно говорить напрасно. Почему же он поставляет их в таком подчинении?
Потому, что жена есть существо слабейшее, непостоянное и легкомысленное . Потому он и поставляет им в учители мужей и доставляет пользу тем и другим: жен делает скромными, а мужей внимательными, так как они должны с совершенной точностью передавать женам то, что услышат. Далее, так как у них считалось честью говорить в собрании, он опять доказывает противное и говорит: ибо неприлично жене говорить в церкви ; доказывает это сначала законом Божиим, а потом общечеловеческим суждением и обычаем, как поступил он и тогда, когда беседовал с ними о волосах: или, говорил он, не сама ли природа учит вас (1Кор.11:14)? И везде можно видеть такой его образ речи, - что он обличает не только божественным Писанием, но и общеизвестными обычаями. Кроме того, он заимствует обличения от согласия всех и от повсюдности заповедей, как делает и здесь: разве от вас, говорит, вышло слово Божие? или до вас одних достигло? (ст. 36)? Здесь он выражает, что прочие церкви соблюдают тот же закон, и таким образом пресекает беспорядок указанием на нововведение, и делает слова свои более убедительными ссылкой на голос всех ".
Написал ответ одному человеку, оставившему комментарий к статье о Кей Артур. Думаю, что это достаточно актуально для современных церквей, где порядок, устройство и учение Апостольское в сильном пренебрежении и дух времени, дух феминистической моды, вытесняет все здравое и истинное. Поэтому я решил его привести как постинг.
Начинается с аргументации Вадима, а после — мой ответ.
Vadym 02.14.09 at 16:09
1-е Тимофею 2
11 Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью;
12 а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии.
11 стих
A woman (gunh употребляется в значении, как женщина, так и жена)
must learn (другими словами, manyanetw - receive instructions, т.е. получать обучение, указания, быть информированной, увеличивать знания)
quietly (hsucia — спокойствие, исходящее изнутри, воздержание от суеты или речи, не вторгаться в дела других)
with all submissiveness gunhenhsuciamanyanetw(5720)enpashupotagh
Почему Павел повелевает всем женщинам обучаться Слову Божьему? Потому что у евреев женщины НЕ изучали Закон, поэтому Павел акцентировал на том, чтобы в Новом Завете женщины его изучали. При этом он указывает, КАК должны женщины обучаться: со спокойствием, исходящим изнутри, без суеты, не вторгаясь в дела других. Ибо он знал суетливость женщин. А также со всякою покорностью (upotagh), производное от хупотассо, - это военный термин повиновения, как в армии.
12 стих
But I do not allow a woman to teach or exercise authority over a man. She must remain quiet.
didaskein (5721)degunaikioukepitrepw (5719)oudeauyentein (5721)androvalleinai (5750)enhsucia
Павел говорит: «Но я не позволяю женщине учить или властвовать (принимать позицию независимого авторитета, отдавать приказы и диктовать) над мужем. Она должна оставаться в безмолвии.
Для заинтересовавшихся сюда net.bible.org/verse.php?b….=2&verse=12
Как видим, слова Павла относятся к женщинам в том контексте, чтобы они НЕ УЧИЛИ и НЕ ВЛАСТВОВАЛИ (не принимали позицию независимого авторитета, не отдавали приказы мужу и не диктовали мужу, ЧТО ему делать) над мужьями, а пребывали в безмолвии (hsucia см выше), т. е. в тихой, спокойной манере вести себя.
В этом стихе Павел не запрещает женщинам учить вообще!!!, а предостерегает женщин, чтобы они не властвовали над мужьями. Ни больше, ни меньше.
По поводу изначального страстного желания женщины властвовать над мужем смотрите Быт. 3:16, исследуйте это и поймете ОТКУДА исходит это желание… Но это уже тема отдельного исследования.
Далее перейдем к 1-му Посланию к коринфянам 14
29 И пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают.
30 Если же другому из сидящих будет откровение, то первый молчи.
31 Ибо все один за другим можете пророчествовать, чтобы всем поучаться и всем получать утешение.
32 И духи пророческие послушны пророкам,
33 потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых.
34 Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить (lalein), а быть в подчинении, как и закон говорит.
35 Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить (lalein) в церкви.
34 стих
the women should be silent in the churches, for they are not permitted to speak (lalein (5721)). Rather, let them be in submission, as in fact the law says.
aigunaikeventaiv3588>ekklhsiaivsigatwsan (5720)ougarepitrepetai (5743)autaiv846>lalein (5721)allaupotassesywsan (5744)kaywvkaionomovlegei (5719)
Согласитесь, что Библию нужно читать в контексте, поэтому посмотрите на 29 стих. Там сказано, чтобы прочие рассуждали о пророчестве. И далее мы видим (34 стих), чтобы жены при этих рассуждениях молчали и не перебивали рассуждения, а были в подчинении у своих мужей, как Закон говорит. А что Закон говорит?
Что муж будет господствовать над женою, а не жена над мужем (Быт 3:16).
Более того, давайте разберем слово lalein (5721) - говорить, издавать звук, голос. Павел указывает женщинам, чтобы они не издавали звуки, не говорили во время служения, НО отнюдь он не говорит, чтобы женщины не УЧИЛИ. Учить и говорить - разные вещи.
Так же и в 35 стихе Павел продолжает свою мысль и тоже употребляет слово lalein (5721)
Лично я не сторонник того, чтобы женщины были пасторами, но это лишь мое субьективное мнение. Как видим, Писание не запрещает женщине учить в церкви.
У кого есть контраргументы изложенному выше, говорите.
Мой ответ…….
2 admin 03.10.09 at 00:50
Вадим, приведу свои контраргументы.
1. Использование греческого языка в толковании и места из Посл. к Тимофею и Посл. к коринфянам не дают никакой пользы в сравнении с переводом русским. В действительности вы не доказали, что дает греческий перевод в пользу вашей позиции.
«Жена да учится в безмолвии, со всякою покорностью; а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии. Ибо прежде создан Адам, а потом Ева» (1Тим.2:11–13).
Во-первых, греческий язык не дает основания говорить, что акцент Павла в этом предложении на «да учится», а не на «в безмолвии». Сам контекст говорит, о цели написания этого и последующих стихов: разъяснить некоторые ОГРАНИЧЕНИЯ для женщины в церкви и обосновать их. И эти ограничения весьма недвусмысленно описаны.
Во-первых, учиться в БЕЗМОЛВИИ
1 . спокойствие, покой;
2. тишина, безмолвие, молчание.
Вы это как-то мягко обошли и не объяснили, зачем же и почему женщины, в отличии от мужчин, должны учиться в безмолвии. Причем переводчик в синодальном русском очень хорошо перевел «учится в молчании», то есть МОЛЧА, ТИХО.
И возникает вопрос: почему, что за дискриминация кажущаяся? Вы пытаетесь вставить другой смысл, что Павел говорил не о молчании или тишине, а об отсутствии некой суеты, не затрагивая буквального молчания, но это не соответствует использованию этого слова в НЗ. Поищите, где используется это слово греческое, и везде вы увидите - безмолвие или тишина РЕЧИ. Вот пример из Деяний: «Услышав же, что он заговорил с ними на еврейском языке, они еще более утихли» . Он сказал (Деян.22:2) слово «УТИХЛИ», то же слово h;suci/a
Итак, Павел хочет, чтобы женщины в месте, где они учатся, УТИХАЛИ, МОЛЧАЛИ. Причем это согласуется с учением Ап. Павла в других посланиях: «Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит» (1Кор.14:34). Причем тут он использует другое слово, но означающее то же самое.
1 . перех. умалчивать, замалчивать;
2 . неперех. молчать, умолкать.
Смысл один и тот же: женщины пусть молчат, утихнут, будут в безмолвии.
Причем и в том, и другом месте Павел обосновывает ПОДЧИНЕННОЕ положением женщины перед мужчиной. Не униженное, а ПОДЧИНЕННОЕ в Божественном определении.
Далее вы пропустили, что же на практике будет означать для женщины «быть в подчинении», как это выражается в церкви. Как-то вы обошли мягко, хотя, если мы принимаем это как Апостольское истинное слово, мы должны посмотреть, как это практикуется в церкви.
«…а учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (1Тим.2:12).
Там написано: » А УЧИТЬ НЕ ПОЗВОЛЯЮ», черным по белому, «И НИ ВЛАСТВОВАТЬ». А вы пишите, что там сказано: учить или властвовать. Разница большая. Учить — это не одно и тоже, что властвовать, но Апостол запрещает и то, и другое. Если бы кто-то сказал, я учу, но не властвую, то апостол не дает такого выбора. Связка «ни властвовать» имеет греческое слово
и не, также не, (и) даже не;
при повторении: ни. . . ни.
То есть И НЕ, или И ДАЖЕ НЕ… там и в помине нет ИЛИ
А потом вы делаете совершенно не аргументированный вывод: Павел не говорил, что женщинам нельзя учить.
Вы меня извините, но что же тогда черным по белому тут написано - «УЧИТЬ ЖЕНЕ НЕ ПОЗВОЛЯЮ». Причем перед этим он ясно выразился, чтобы жена была в безмолвии, чтобы она замолкала и пребывала в тишине. Как можно понять в этом контексте, что Павел имел что-либо другое, как не то, что жене не прилично УЧИТЬ в церкви, учить мужчин, потому что это не соответствует Божиему Устроению. И добавка «ни властвовать» как раз поясняет определенную смысловую связь публичного учения и власти. Он запрещает СЛОВЕСНОЕ ВЛАСТВОВАНИЕ, потому что УЧИТЬ это уже возвышаться на теми, кого ты учишь. А это женщинам неприлично. Павел сам говорит в другом месте: «ибо неприлично жене говорить в церкви». То, что Ап. Павел имел в виду именно это, можно подтвердить и учением другого Божественного Апостола Петра: «Также и вы, жены, повинуйтесь своим мужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были, когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие. Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной [красоте] кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом. Так некогда и святые жены, уповавшие на Бога, украшали себя, повинуясь своим мужьям» (1Пет.3:1–5).
Апостольское Слово недвусмысленно подчеркивает КРАСОТУ женской молчаливости, кротости и послушания. Причем молчаливость женщины христианки названа драгоценностью.
Далее текст из Послания к коринфянам: «Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит. Если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают [о том] дома у мужей своих; ибо неприлично жене говорить в церкви» (1Кор.14:34–35).
Из всего, что вы сказали по поводу этого стиха, я понял, что вы хотите сказать, что Павел не говорит о том, можно или нельзя учить женам в церкви, а лишь о том, чтобы они не издавали звуки.
Но разве можно в церкви женщине учить без ЗВУКА? Как можно учить публично в церкви так, что бы приэтом не было никакого звука?
Правильный порядок всегда должен быть наблюдаем. – Болезнь сребролюбия. – Удовольствие от целомудрия.
. Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит .
1. Обличив беспорядок, происходивший от языков и от пророчеств, и поставив законом, чтобы не было смятения, чтобы говорящие языками делали это порознь, а из пророчествующих один молчал бы, когда начнет другой, (апостол) переходит далее к беспорядку, производимому женщинами, пресекает неуместное их дерзновение, – и весьма благовременно. Если имеющим дарования не позволительно говорить без порядка и когда они захотят, хотя ими руководит Дух, то тем более (не позволительно) женщинам пустословить напрасно и без пользы. Потому он с великой властью удерживает их от пустословия, ссылается притом на закон, и таким образом заграждает уста их.
Здесь он не только увещевает и советует, но и повелевает с силой, приводя о том древний закон. А именно, сказав: «жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит» . Где говорит об этом закон? «К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (). Видишь ли мудрость Павла, как он привел такое свидетельство, которое повелевает им не только молчать, но и молчать со страхом, и притом с таким страхом, с каким надлежит безмолвствовать рабе? Потому и сам, после слов: «не позволено им говорить» , не сказал: молчать, но употребил, вместо – молчать, более значащее выражение – «а быть в подчинении» . Если же они должны быть таковы в отношении к мужьям, то тем более в отношении к учителям и отцам и общему собранию церкви. Но, скажешь, если они не могут ни говорить, ни спрашивать, то для чего им и присутствовать? Для того чтобы слушать, что следует, а о сомнительном узнавать дома у мужей. Потому он и продолжает: «если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих» (). Им, говорит, не позволительно в церкви не только самим говорить открыто, но и спрашивать о чем-нибудь. Если же не должно спрашивать, то тем более не позволительно говорить напрасно. Почему же он поставляет их в таком подчинении?
Потому, что жена есть существо слабейшее, непостоянное и легкомысленное. Потому он и поставляет им в учители мужей и доставляет пользу тем и другим: жен делает скромными, а мужей внимательными, так как они должны с совершенной точностью передавать женам то, что услышат. Далее, так как у них считалось честью говорить в собрании, он опять доказывает противное и говорит: «ибо неприлично жене говорить в церкви» ; доказывает это сначала законом Божиим, а потом общечеловеческим суждением и обычаем, как поступил он и тогда, когда беседовал с ними о волосах: или, говорил он, «не сама ли природа учит вас» ()? И везде можно видеть такой его образ речи, – что он обличает не только божественным Писанием, но и общеизвестными обычаями. Кроме того, он заимствует обличения от согласия всех и от повсюдности заповедей, как делает и здесь: «разве от вас , – говорит, – вышло слово Божие? или до вас одних достигло?» ()? Здесь он выражает, что прочие церкви соблюдают тот же закон, и таким образом пресекает беспорядок указанием на нововведение, и делает слова свои более убедительными ссылкой на голос всех. Потому и в других местах он говорил: «послал к вам Тимофея, моего возлюбленного и верного в Господе сына, который напомнит вам о путях моих во Христе, как я учу везде во всякой церкви» (). И еще: «потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых» (). И здесь: Т.е., вы не первые и не вы одни верные, но (такова) вся вселенная. Тоже он сказал и в послании к Колоссянам, беседуя о благовествовании: «которое пребывает у вас, как и во всем мире» (). Поступает он и иначе, для увещания слушателей, указывая иногда на что-нибудь, как на принадлежащее сначала им и сделавшееся известным у всех. Так в послании к Фессалоникийцам он говорит: «от вас пронеслось слово Господне не только в Македонии и Ахаии, но и во всяком месте прошла слава о вере вашей в Бога» (). Также к Римлянам: «вера ваша возвещается во всем мире» (). И то и другое, и похвала от других и указание на согласие с другими в образе мыслей, может убеждать и ободрять. Потому и здесь он говорит: «разве от вас вышло слово Божие? Или до вас одних достигло?» Вы, говорит, не можете сказать: мы были учителями других и нам не следует учиться у других, или: здесь только утвердилось учение веры и нам не следует подражать примеру других. Видишь ли, как много (доводов) он привел в их обличение? Привел закон, показал постыдность дела, представил в пример прочие церкви.
2. Потом, (апостол) приводит крайний, самый сильный довод: и ныне, говорит, Бог повелевает это через меня. «Если кто почитает себя пророком или духовным, тот да разумеет, что я пишу вам, ибо это заповеди Господни. А кто не разумеет, пусть не разумеет» (). Для чего он присовокупил это? Чтобы показать, что он не принуждает и не хочет состязаться; так выражаются те, которые не свои желания стараются исполнить, но имеют в виду пользу других. Потому он и в другом месте говорит: «а если бы кто захотел спорить, то мы не имеем такого обычая, ни церкви Божии» (). Впрочем не везде он поступает так, но только там, где проступки были не очень велики, притом и в таких случаях более пристыжает; когда же говорит о других (преступлениях), то выражается не так, – а как? «Не обманывайтесь: ни блудники,... ни малакии Царства Божия не наследуют» (); и еще: «вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа» (). Но здесь, так как у него была речь о молчании, он не очень сильно укоряет (слушателей), и тем самым еще более располагает их к себе. Далее, как он всегда делает, возвращается к прежнему предмету, который подал ему повод говорить об этом, и продолжает: «итак, братия, ревнуйте о том, чтобы пророчествовать, но не запрещайте говорить и языками» (). Так он обыкновенно поступает: занимается не одним предметом, но, отступая от него, дает наставление и о том, что каким-нибудь образом кажется ему прикосновенным, а потом опять обращается к прежнему, чтобы не показалось, что он уклоняется от предмета. Например, беседуя о единодушии при трапезах, он сделал отступление, начав говорить о приобщении тайн, и, предложив о них наставление, опять обратился к прежнему и сказал: «посему, братия мои, собираясь на вечерю, друг друга ждите» (). Так и здесь, сказав о благочинии в употреблении дарований и о том, что не должно ни скорбеть при малых дарованиях, ни гордиться при великих, он потом делает отступление, начиная говорить о благопристойности, приличной женщинам, и, предложив об этом наставление, возвращается к прежнему предмету: "итак , – говорит, – братия, ревнуйте о том, чтобы пророчествовать, но не запрещайте говорить и языками» . Видишь ли, как он до конца соблюдает различие (между этими дарованиями), и как внушает, что первое весьма необходимо, а последнее не так необходимо? О первом говорит: "ревнуйте" , а о последнем: «не запрещайте» . Потом, как бы в совокупности предлагая все наставления, присовокупляет: «вся же благообразно и по чину да бывают» (). Здесь он опять укоряет тех, которые имеют суетное желание производить бесчиние, безрассудно домогаются славы и не соблюдают собственного места.
Ничто так не созидает, как благочиние, как мир, как любовь, а все противоположное им производит разрушение. Это можно видеть не только на предметах духовных, но и на всех других. Если нарушишь порядок в хоре (поющих), или на корабле, или на колеснице, или в войске, если большее отклонишь от его положения и поставишь на место его меньшее, то расстроишь и низвратишь все. Не будем же и мы расстраивать порядка, не будем ставить голову внизу, а ноги вверху. А это бывает тогда, когда здравый разум мы повергаем вниз, а порочные пожелания – раздражительность, гнев, сластолюбие – ставим выше разума, отчего и происходит великое смятение, сильное волнение, неукротимая буря, и все покрывается мраком. Но, если угодно, посмотрим наперед, какой происходит отсюда стыд, а потом – какой вред. Чем бы нам объяснить это и сделать совершенно очевидным? Представим себе человека, одержимого любовью к блуднице и преданного этой безумной страсти, и тогда увидим, как он смешон. Что в самом деле может быть позорнее для человека, как стоять перед жилищем блудницы, получать удары от развратной женщины, плакать, рыдать и унижать честь свою? Если хочешь видеть и вред, то представь трату денег, крайние опасности, борьбу с соперниками, удары и раны, получаемые в таких состязаниях. Тоже бывает и с теми, которые преданы страсти к деньгам, или даже они терпят еще больший вред. Те бывают преданы заботам об одном теле; а сребролюбцы разведывают одинаково об имуществе всех, и бедных и богатых, и домогаются даже вещей несуществующих, что особенно и служит признаком безумной страсти. Они не говорят: мы желали бы иметь богатство такого-то, и только такого-то, а хотят, чтобы стали золотом и горы, и дома, и все видимые вещи, простираются далее пределов мира, страдают этой болезнью бесконечно и нигде не останавливаются в своих желаниях. Какое слово изобразит бурю таких помышлений, эти волны, этот мрак? А где волны и такая буря, там какое может быть удовольствие? Не может быть никакого, а напротив – смятение, страдания и мрачные облака, приносящие вместо дождя великую скорбь. Тоже обыкновенно бывает и с любящими чужую красоту. Потому совсем не предающиеся любви наслаждаются большим удовольствием, нежели предающиеся ей. Против этого возражать никто не станет. Я же скажу, что и любящий, но удерживающий страсть свою, больше получает удовольствия, нежели тот, кто постоянно обращается с блудницей. Хотя очень трудно, однако надобно постараться объяснить это; трудно не по существу самого предмета, но потому, что нет достойных слушателей такого любомудрия.
3. Что, скажи мне, приятнее для любящего, подвергаться ли презрению от любимой женщины, или пользоваться уважением и пренебрегать ею? Очевидно, последнее. Кого же, скажи мне, более будет уважать блудница, того ли, кто раболепствует ей и уже сделался ее пленником, или того, кто избегает ее сетей и парит выше стрел ее? Очевидно, последнего. Кому она окажет более внимания, тому ли, который пал, или тому, который еще не пал? Конечно тому, который еще не пал. Кого более она будет стараться привлечь к себе, побежденного или еще не плененного? Конечно, еще не плененного. Если не верите, то я представлю доказательство из вашего опыта. Какую жену более любит муж, ту ли, которая легко уступает и отдается ему, или ту, которая возражает и с трудом ему уступает? Очевидно, последнюю, потому что в этом случае пожелание сильнее воспламеняется. То же самое бывает и с женщинами: более уважения и удивления они окажут тому, кто пренебрегает ими. Если же это справедливо, то равным образом справедливо и то, что более уважаемый и любимый наслаждается большим удовольствием.
Военачальник скоро оставляет город, уже взятый, а твердо стоящий и сопротивляющийся осаждает всеми силами; и охотник пойманного зверя запирает и держит во мраке, как блудница своего любовника, а за убегающим гоняется. Но, скажешь, первый получает желаемое удовольствие, а последний не получает.
А не подвергаться позору, не раболепствовать самовластным приказаниям блудницы, не позволять ей водить себя, как пленного раба, и при этом не терпеть заушений, заплеваний, ударов в голову, неужели, скажи мне, ты считаешь малым удовольствием? Подлинно, если бы кто тщательно исследовал и имел возможность собрать вместе все их оскорбления, укоризны, постоянные неудовольствия, происходящие от душевной раздражительности и от телесного расслабления, ссоры, и все прочее, что знают только испытавшие, то увидел бы, что во всякой войне бывает более перемирий, нежели в их несчастной жизни. О каком же, скажи мне, ты говоришь удовольствии? О том ли, кратком и мгновенном, которое (происходит) от удовлетворения страсти? Но за ним тотчас следует борьба, волнение, раздражение и опять тоже неистовство. Все это мы говорим, как бы беседуя с невоздержными юношами, которые не очень любят слушать слова о царстве (небесном) и геенне; но если мы представим и это, тогда невозможно будет выразить словами, как велико удовольствие целомудренных, когда они воображают себе венцы, награды, беседы с ангелами, прославление по вселенной, дерзновение, благие и бессмертные надежды. Но удовлетворение страсти заключает в себе некоторое, удовольствие, – это часто повторяют, – а целомудренный не может постоянно бороться с силой природы. Напротив, блудник более подвергается насилию и борьбе: в его теле бывает великое смятение; его состояние гораздо хуже всякого волнующегося моря; его страсть никогда не успокаивается, но постоянно тревожит его, подобно беснующимся и непрестанно терзаемым злыми духами. А целомудренный, постоянно преодолевая ее, как мужественный подвижник, вкушает радость превосходнее и приятнее тысячи подобных наслаждений, всегда восхищается своей победой, спокойной совестью и славными трофеями. У того, если он после удовлетворения страсти несколько успокаивается, такое спокойствие бывает ничтожно, потому что скоро опять наступает буря, опять волнение. А любомудрствующий не дозволяет даже начинаться этому смятению, даже волноваться этому морю, даже поднимать рев этому зверю. Хотя и он переносит некоторую борьбу, удерживая такое стремление, но (не такую, какую) тот, постоянно мятущийся, возбуждающийся и не выносящий раздражения. Он бывает подобен человеку, который удерживает уздой дикого коня, разъяренного и сопротивляющегося, и останавливает его с великим искусством, а кто уступает ему, избегая такого труда, того конь увлекает и носит повсюду. Пусть никто не осуждает, если все это я сказал яснее надлежащего; я хочу отличаться не чистотой слов, но сделать слушателей чистыми.
4. Потому и пророки не избегают ни одного из таких слов, желая прекратить развращение иудеев, но обличают их еще откровеннее, нежели мы теперь в нами сказанном. Врач, желая исцелить гнилую рану, не заботится о том, чтобы сохранить руки свои чистыми, но чтобы избавить больного от гниения; желающий сделать гордого смиренным наперед сам смиряется; старающийся поразить злоумышленника обагряет кровью и себя вместе с ним, и тем заслуживает большую честь; и воина, возвращающегося с войны, если кто увидит обрызганным (человеческими) соками, кровью и мозгом, то не будет презирать его, не отвратится он него за это, но еще более станет удивляться ему. Так будем поступать и мы: когда увидим, что кто-нибудь, умертвив похоть, идет обагренным кровью, то будем еще более удивляться ему, примем участие в его борьбе и победе и скажем преданным сладострастию: покажите нам, какое удовольствие от страсти.
Целомудренный получает (удовольствие) от победы, а ты ниоткуда. Вы указываете на (удовольствие), происходящее от удовлетворения страсти; но то (удовольствие) очевиднее и продолжи тельнее. Ты получаешь от удовлетворения страсти (удовольствие) кратковременное и даже незаметное, а он от своей совести – высшую, непрестанную и сладчайшую радость. Подлинно, не обращение с женщиной, а любомудрие может сохранить душу невозмутимой и окрылить. Таким образом он, как я сказал, ясно обнаруживает перед нами удовольствие; на тебе же скорбь поражения вижу, а удовольствие желаю видеть, но не нахожу. В какое время думаешь ты найти это удовольствие? Прежде ли удовлетворения страсти? Но нет; тогда – время неистовства, бешенства и умоисступления; скрежет зубов и исступление не служат знаком удовольствия; если бы тогда было время удовольствия, то не происходило бы с тобой того, что испытывают страждущие; ведь зубами скрежещут вступившие в борьбу и поражаемые, да еще тоже самое делают рожающие жены, мучимые болезнями рождения; следовательно это не составляет удовольствия, но скорее неистовство, исступление и смятение. Или это время после того (удовлетворение страсти)? Но и тогда нет; о жене родившей мы не можем сказать, что она чувствует удовольствие, но она только освобождается от болезней рождения; это – совсем не удовольствие, а скорее слабость и изнеможение; но велико различие между тем и другим. Какое же, скажи мне, время этого удовольствия? Нет никакого, а если и есть, то оно так кратко, что даже незаметно. Сколько мы ни старались найти и уловить его, не могли. Но удовольствие целомудренного не таково: оно продолжительно и очевидно для всех или, лучше, вся жизнь его проходит в удовольствии, потому что у него совесть торжествует, волнение успокоилось, и никакое смятение не тревожит его ниоткуда. Итак, если он более наслаждается удовольствием, а сластолюбец подвергается скорби и смятению, то будем избегать невоздержания и хранить целомудрие, чтобы нам сподобиться и будущих благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.